Белая музыка революций
«Белой рукой распахнуть окно,
Белого света в нём не видя,
Белое выпить до дна вино,
В красную улицу в белом выйти...»
Зоя Ященко
На углу улицы Джанаева и проспекта Мира стоит памятник. Он окружен вихрем скрученных страниц, летящих, уносимых ветром. Этот гордый поворот головы, этот вздернутый подбородок… «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут!». Кажется, в этой позе, в этом взгляде есть что-то скорее от Маяковского, чем от Булгакова.
Тень Владимира Владимировича в нашем городе вьется над Михаилом Афанасьевичем: и улица Слепцовского, на которой жил некоторое время Булгаков, носит имя великого футуриста. Хотя дом украшен мемориальной табличкой памяти писателя, значит, не все потеряно.
Окунемся в эту память, в прошлое, в бурю событий 20-х годов прошлого века, которые летят вокруг памятника Булгакову, облеченные в листочки дневника, в короткие записки на манжетах…
Белый, белый Киев, залитый солнцем – место, где писателю было хорошо, где обрел он первую жену, Татьяну Лаппа, где учился, где работал врачом, где лихо просаживал последние деньги.
Красный, красный ад Гражданской войны, вырвавший Булгакова в 1919 году из упокоенного течения жизни и превративший в военного врача 3-его Терского казачьего полка. Владикавказ, Грозный, Беслан, снова Владикавказ. Белые госпитальные палаты, белое офицерство.
Казалось, взбаламученная жизнь начала успокаиваться: работа в госпитале шла на лад, чету Булгаковых приютили в шикарном доме генерала Гаврилова. Война полыхала совсем рядом, но не здесь.
А потом еще одна вспышка: алый тифозный жар, не пощадивший врача. И в этой горячке, в мутном тумане страшной болезни словно видение – отступающая по Военно-грузинской дороге белая армия. Булгакова увезти было никак нельзя, переезд в таком состоянии стоил бы ему жизни.
Он очнулся в опустевшем городе, а окончательно выздоровел уже в красном Владикавказе. Мальчишки окликали болезненного человека, который прогуливался по улице, опираясь на трость: «Белый!».
Но, пройдя через почти-смерть, Булгаков решил, что врачом ему больше не бывать. Нажитого опыта довольно, чтобы писать, писать – вот единственное дело, дело его жизни. Об этом говорил он в письме брату Косте, который находился в это время в далекой и недостижимой Москве.
Первые журналистские опыты Булгакова были опубликованы еще в белых газетах и славы при нынешней власти принести не могли. Сыграл свое дело случай: известный беллетрист Юрий Слезкин взял Булгакова на должность заведующего литературной секцией подотдела искусств. Они обменялись впоследствии любезностями: Юрий Львович использовал Булгакова в качестве прототипа для журналиста Алексея Васильевича в своем романе «Девушка с гор», а тот, в свою очередь, вывел Слезкина в «Театральном романе».
Но просвета впереди все не видно. Жалованья не платят, жена Татьяна продает по кускам на базаре золотые цепочки или просто меняет их на еду. Из опустевшего после побега белых генеральского особняка Булгаковых переселяют в комнатушку на улице Слепцовской.
Дальше одно цепляется за другое: зав. театральной секцией, декан театрального факультета, наконец, драматург. Булгаков открывает для себя драматургию не как искусство, а как способ не умереть от голода. Пишет одну за другой четыре пьесы, тексты которых потом сожжет, чтобы никогда больше не вспоминать.
… Одной из этих пьес, произведшей фурор среди провинциальной публики, стали «Братья Турбины». Знакомое название наизнанку. Пьеса была поставлена в Русском драматическом театре четыре раза за сезон. Но это все не то, не то… Пронесенная через ад Гражданской войны, через горячечный бред, через все испытания идея произведения о семье Турбиных, вовлеченной в водоворот грозных и кровавых исторических событий, должна была найти много лучшее отражение. Слезкин разделял скептицизм Булгакова: «…бледный намек на теперешние “Дни Турбиных”. Действие происходило в революционные дни 1905 года в семье Турбиных. Один из братьев был эфироманом, другой – революционером. Все это звучало весьма слабо».
Тьма накрыла ненавидимый прокуратором город. В литературной секции проводятся вечера, посвященные Пушкину и Чехову, на которых активисты громят классиков в пух и прах и стремятся сбросить их с парохода современности. Булгаков подготавливает ответные выступления в защиту «коллег по цеху» – и становится объектом травли в местной прессе. Его преследует проклятое словечко «белый», которое не преминут кинуть в спину ни журналисты, ни уличные мальчишки.
В порыве отчаяния, стремясь покинуть наконец город, в котором столько пришлось выстрадать, Булгаков пишет пьесу «Сыновья муллы» в соавторстве, по его собственному определению, с «помощником поверенного и голодухой». Это единственная из четырех написанных во Владикавказе пьес, текст которой дошел до нас, вопреки желанию писателя.
В конце сентября 1921 года Булгаков покидает Владикавказ. Он увозит с собой жгучую обиду: на город, на красных, на прессу и на весь мир. И еще он увозит с собой будущую книгу, «драму об Алеше Турбине, которую [он] лелеял». Роман «Белая гвардия» будет начат вскоре после смерти матери Булгакова, в 1922 году, и через два года его частично опубликуют в России. Затем последует постановка пьесы «Дни Турбиных» во МХАТе – со своей многострадальной судьбой, разгромными статьями критиков, нападками цензуры и тремя различными редакциями.
Но пока Михаил Афанасьевич только едет, едет в Москву, в тревожную неизвестность.
«Огромный чудесный вечер сменяет во Владикавказе жгучий день. Края для вечера – сизые горы. На них вечерний дым. И по дну, потряхивая, пошли колеса. Вечные странники… Прощай, Владикавказ!».
«Белой рукой распахнуть окно,
Белого света в нём не видя,
Белое выпить до дна вино,
В красную улицу в белом выйти...»
Зоя Ященко
На углу улицы Джанаева и проспекта Мира стоит памятник. Он окружен вихрем скрученных страниц, летящих, уносимых ветром. Этот гордый поворот головы, этот вздернутый подбородок… «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут!». Кажется, в этой позе, в этом взгляде есть что-то скорее от Маяковского, чем от Булгакова.
Тень Владимира Владимировича в нашем городе вьется над Михаилом Афанасьевичем: и улица Слепцовского, на которой жил некоторое время Булгаков, носит имя великого футуриста. Хотя дом украшен мемориальной табличкой памяти писателя, значит, не все потеряно.
Окунемся в эту память, в прошлое, в бурю событий 20-х годов прошлого века, которые летят вокруг памятника Булгакову, облеченные в листочки дневника, в короткие записки на манжетах…
Белый, белый Киев, залитый солнцем – место, где писателю было хорошо, где обрел он первую жену, Татьяну Лаппа, где учился, где работал врачом, где лихо просаживал последние деньги.
Красный, красный ад Гражданской войны, вырвавший Булгакова в 1919 году из упокоенного течения жизни и превративший в военного врача 3-его Терского казачьего полка. Владикавказ, Грозный, Беслан, снова Владикавказ. Белые госпитальные палаты, белое офицерство.
Казалось, взбаламученная жизнь начала успокаиваться: работа в госпитале шла на лад, чету Булгаковых приютили в шикарном доме генерала Гаврилова. Война полыхала совсем рядом, но не здесь.
А потом еще одна вспышка: алый тифозный жар, не пощадивший врача. И в этой горячке, в мутном тумане страшной болезни словно видение – отступающая по Военно-грузинской дороге белая армия. Булгакова увезти было никак нельзя, переезд в таком состоянии стоил бы ему жизни.
Он очнулся в опустевшем городе, а окончательно выздоровел уже в красном Владикавказе. Мальчишки окликали болезненного человека, который прогуливался по улице, опираясь на трость: «Белый!».
Но, пройдя через почти-смерть, Булгаков решил, что врачом ему больше не бывать. Нажитого опыта довольно, чтобы писать, писать – вот единственное дело, дело его жизни. Об этом говорил он в письме брату Косте, который находился в это время в далекой и недостижимой Москве.
Первые журналистские опыты Булгакова были опубликованы еще в белых газетах и славы при нынешней власти принести не могли. Сыграл свое дело случай: известный беллетрист Юрий Слезкин взял Булгакова на должность заведующего литературной секцией подотдела искусств. Они обменялись впоследствии любезностями: Юрий Львович использовал Булгакова в качестве прототипа для журналиста Алексея Васильевича в своем романе «Девушка с гор», а тот, в свою очередь, вывел Слезкина в «Театральном романе».
Но просвета впереди все не видно. Жалованья не платят, жена Татьяна продает по кускам на базаре золотые цепочки или просто меняет их на еду. Из опустевшего после побега белых генеральского особняка Булгаковых переселяют в комнатушку на улице Слепцовской.
Дальше одно цепляется за другое: зав. театральной секцией, декан театрального факультета, наконец, драматург. Булгаков открывает для себя драматургию не как искусство, а как способ не умереть от голода. Пишет одну за другой четыре пьесы, тексты которых потом сожжет, чтобы никогда больше не вспоминать.
… Одной из этих пьес, произведшей фурор среди провинциальной публики, стали «Братья Турбины». Знакомое название наизнанку. Пьеса была поставлена в Русском драматическом театре четыре раза за сезон. Но это все не то, не то… Пронесенная через ад Гражданской войны, через горячечный бред, через все испытания идея произведения о семье Турбиных, вовлеченной в водоворот грозных и кровавых исторических событий, должна была найти много лучшее отражение. Слезкин разделял скептицизм Булгакова: «…бледный намек на теперешние “Дни Турбиных”. Действие происходило в революционные дни 1905 года в семье Турбиных. Один из братьев был эфироманом, другой – революционером. Все это звучало весьма слабо».
Тьма накрыла ненавидимый прокуратором город. В литературной секции проводятся вечера, посвященные Пушкину и Чехову, на которых активисты громят классиков в пух и прах и стремятся сбросить их с парохода современности. Булгаков подготавливает ответные выступления в защиту «коллег по цеху» – и становится объектом травли в местной прессе. Его преследует проклятое словечко «белый», которое не преминут кинуть в спину ни журналисты, ни уличные мальчишки.
В порыве отчаяния, стремясь покинуть наконец город, в котором столько пришлось выстрадать, Булгаков пишет пьесу «Сыновья муллы» в соавторстве, по его собственному определению, с «помощником поверенного и голодухой». Это единственная из четырех написанных во Владикавказе пьес, текст которой дошел до нас, вопреки желанию писателя.
В конце сентября 1921 года Булгаков покидает Владикавказ. Он увозит с собой жгучую обиду: на город, на красных, на прессу и на весь мир. И еще он увозит с собой будущую книгу, «драму об Алеше Турбине, которую [он] лелеял». Роман «Белая гвардия» будет начат вскоре после смерти матери Булгакова, в 1922 году, и через два года его частично опубликуют в России. Затем последует постановка пьесы «Дни Турбиных» во МХАТе – со своей многострадальной судьбой, разгромными статьями критиков, нападками цензуры и тремя различными редакциями.
Но пока Михаил Афанасьевич только едет, едет в Москву, в тревожную неизвестность.
«Огромный чудесный вечер сменяет во Владикавказе жгучий день. Края для вечера – сизые горы. На них вечерний дым. И по дну, потряхивая, пошли колеса. Вечные странники… Прощай, Владикавказ!».
-
-
15.05.2014 в 12:03-
-
15.05.2014 в 12:06-
-
15.05.2014 в 13:00-
-
15.05.2014 в 13:55ну, напечатали - и ладно.
-
-
15.05.2014 в 14:24-
-
15.05.2014 в 14:31Но круто, я подтверждаю.
-
-
15.05.2014 в 14:41В июньский номер статью про Billy's Band накатала, а редактор и рада.
Хорошо жить в маленьком городе с дефицитом адекватных журналистов xDDDD
-
-
15.05.2014 в 14:56-
-
15.05.2014 в 15:06-
-
15.05.2014 в 15:08-
-
15.05.2014 в 15:15-
-
15.05.2014 в 15:20